Вокруг лимана за один день (часть 3)

Вокруг лимана за один день.

часть 3

         Но все-таки мы поехали! Славик и его друг Сашка ехали впереди, потом мы с Машей и замыкающим - Машкин друг Леша. Наверное хотел лишний раз продемонстрировать, что его имя не зря переводится «защитник». Похоже он тоже не верил в мою способность проехать, если верить расчетам моего бывшего мужа, 70 км по пересеченной местности.

      Но пока дорога была асфальтированной и разворачивалась впереди серой упругой лентой. Помню с каким радостным удивлением окидывала я взглядом раскинувшиеся перед нами просторы. Поглощенная своими бедами и заботами, я как будто забыла, что все это находилось так близко от нашего железо-бетонного муравейника. И широкие ярко-зеленеющие поля, перечеркнутые темно-зелеными гусеницами лесопосадок, и высокое ясно-голубеющее небо, и ласково треплющий волосы свежий ветерок. И этот полузабытый аромат степных трав.

     Но недолго мне пришлось расслабляться и любоваться красотами природы. На первом же длинном и крутом подъеме я начала задыхаться. Тупая и все нарастающая боль в мышцах ног вынудила меня спешиться где-то на середине подъема. Наверное, именно в те минуты, когда я ковыляла на непослушных ногах рядом со своим велосипедом, я и поняла, наконец, насколько несерьезной была моя полуторанедельная физическая подготовка. Только подумать — двадцать приседаний каждое утро. Ах, да еще чуть-чуть гантелей и какие-то глупые взмахи руками и ногами. И это после перерыва в несколько лет. Просто смешно.

     - Не отставайте! Пока дорога хорошая, надо ехать быстрее, - периодически кричал Славик нам с Машей.

       Но я только выкрикивала ему в ответ, что я 6 лет не садилась в седло. «В конце концов правильно распределить силы — главная задача путешественника», - успокаивала я себя, продолжая упрямо нажимать на педали.

      Асфальт, наконец, закончился и сменился усеянной меликми камешками грунтовой дорогой. Солнце уже ощутимо припекало спину, а мой велосипед довольно сильно потряхивало, как я ни старалась выбирать дорогу поровнее. С непривычки велосипед казался слишком высоким, а земля далеко внизу, и падать на нее никак не хотелось

       - Кажется у меня заднее колесо опять спустило, - пожаловалась едущая впереди Машка и крикнула ребятам чтобы они остановились.

       Как говорится — не было счастья, так несчастье помогло. Пока мальчики подкачивали колесо я, не долго думая, спряталась от солнца в кружевной тени акаций. Расстелила свитер на еще влажной от росы траве и села, с наслаждением вытянув ноющие ноги. Передышка, впрочем, оказалась недолгой. Через несколько минут мы уже снова катили по нагретой солнцем желтой дороге. В густой траве мелькали белые пятна цветов.

       - Это маки, - послышался Машин голос, теперь уже за моей спиной.

      Ну вот, маки, и если бы я не поленилась сходить к окулисту чтобы выписать новые очки, то сейчас бы смогла их рассмотреть как следует. Зато горьковато-сладкое благоухание степной травы разносилось повсюду, напоминая мне о тех далеких днях, когда я все свободное от школы время проводила, играя с подружками возле железной дороги. И как это мы не боялись тогда? Бегали по самой густой траве, сидели или валялись на ней, вдыхая полной грудью этот мягкий пряный аромат. Я, конечно, никогда не боялась насекомых или ящериц с ужами, но пауки... Одна мысль о соприкосновении с большим пауком всегда повергала меня в ужас. И при этом сколько было веселья тогда и никакого страха перед густыми зарослями кустов или травы. Уму непостижимо.

       Мои воспоминания неожиданно прервал едущий впереди Славик. Он притормозил и, дождавшись меня, предупредил небрежно:

       - Впереди Кубанский овраг. Там большой спуск, но ты не бойся — просто жми все время на тормоз.

       Но никакие успокаивающие интонации в голосе сына меня не обманули. Большой спуск показался мне просто гигантским. Он так круто нырял вниз, что мы с Машкой, немного посовещавшись, решили идти пешком. Славик попробовал было нас уговаривать, но потом рассердился и махнул на нас рукой. Мы с Машкой все еще стояли в нерешительности, когда ребята вскочили на велосипеды и умчались, на глазах превращаясь в крошечные фигурки далеко внизу. Мальчики поджидали нас возле мостика, под которым весело журчал небольшой ручеек. 

       Впереди земля поднималась плавными уступами, и на них раскинулась деревня Кубанка. Остроконечные крыши домов приветливо выглядывали из манящей своей прохладой густой зелени садов. Но мы повернули налево к лиману, куда вела настоящая полевая дорога, покрытая мягкой черноземной пылью. Дорога незаметно превратилась в две параллельных тропинки, мелькающие в густой траве. Сквозь зелень посадки, растущей у самого обрыва, проглядывала неправдоподобно синяя гладь лимана. Ведущая вниз узкая извилистая тропка причудливо прорезала красновато-коричневую глину крутого склона. Съехать здесь даже мальчики не решились — так что пошли пешком, таща рядом с собой велосипеды. Спустившись, наконец, я тут же остановилась и начала растирать руки, онемевшие от усилий удержать во время спуска рвущийся вниз велосипед.

       - Здесь самая широкая часть лимана, - сообщил поджидающий меня внизу Славик. - Чувствуешь как пахнет солью?

       Затененный обрывами лиман казался теперь бледно-голубым, а далеко впереди серебристо-жемчужным. Ослепительно-белая полоска соли вдоль берега отмечала то место, где еще недавно плескалась вода. Дождей не было с начала весны, и только три дня назад прошел хотя и недолгий, но все же обильный ливень. Если бы не он, то не любоваться бы нам сейчас свежей зеленой травой и яркими огоньками цветов. Ветер шевелил серебристо-зеленые узкие листики маслин, а в густых травяных зарослях притаились, угрожая нашим колесам всевозможные колючки.

       - Далеко еще? - спросила я у сына с надеждой. - Какую часть пути мы уже проехали?

       - Вон видишь те столбы? - Славик махнул рукой куда-то вдаль, где сквозь розоватую дымку смутно белели два столба, застывшие словно часовые на противоположных берегах лимана. - Так возле тех столбов будет примерно процентов сорок.

       - Боже, неужели я это все проеду? - вздохнула я и, не обращая внимания на тупое жжение в ногах, снова вскочила в седло.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

(с) Анна Шевченко

Вокруг лимана за один день (часть 1)
Вокруг лимана за один день (часть 2)

Вокруг лимана за один день (часть 2)

Вокруг лимана за один день.

часть 2

    Помню как бодро я тогда шагала по поросшему куцей травкой комковатому полю, пропуская мимо ушей малодушные предложения вернуться домой с полдороги. Моего пыла не остудили даже на удивление холодные редкие капли, которые посыпались нам на голову, когда солнце закрыло полупрозрачное серое облако. Я же продолжала рваться вперед и даже начала рассказывать Леше как мы застряли однажды в грозу с велосипедами возле лимана. Тащиться пришлось пешком, останавливаясь через каждые 30 метров, чтобы очистить подошвы и колеса велосипедов от толстого слоя налипшей глины. Мы с Машей не удержались и начали хихикать, вспоминая как мы все, включая мою подругу с работы, прятались тогда во время ливня под небольшим, запотевшим от нашего дыхания куском целлофана. И как все взрывались хохотом после каждого раската грома, а 5-летний Славик начинал всхлипывать. Его отец только подливал масла в огонь всевозможными шуточками. Просто не верилось, что с тех пор пролетело 12 лет.

        Но у Славика эти воспоминания не вызывали умиления. Похоже ничто не могло оправдать нашего поведения в его глазах, никакие соображения типа «это просто родители пытались научить своего маленького сына не бояться грозы». Слушая как мы с Машкой хихикаем, Славик шагал впереди и недовольно хмурился, а потом начал обсуждать с Лешей где же здесь можно спрятаться от дождя, если вокруг только степь да низкорослые дикие маслины. Они все еще бились над этой неразрешимой задачей, когда жаркое солнышко снова выкатилось из-за туч. Но я не почувствовала от этого ни радости, ни облегчения. И чахлая травка, и пересохшая как цемент земля — все вокруг, казалось, ждало и никак не могло дождаться дождя. Сам лиман вызывал еще более щемящее чувство: у самой воды пугающе темнели пятна растрескавшейся почвы, а огромные куски обнажившегося песчаного дна наводили на мысль, что никакие, даже самые обильные ливни его уже не спасут.

      Мы спустились к воде в том самом месте, где когда-то узкая коса вонзалась рапирой в широкую водную гладь. Много лет назад я уговорила подружек отправиться в «поход на кончик косы». Мы очень устали, но все же добрались до этого кончика, и потом долго стояли, задумчиво глядя, как маленькие прозрачные волны движутся ровными рядами с двух сторон, встречаясь на острие, и на образовавшейся на месте их встречи мелкой ряби покачиваются несколько белых перьев гнездящихся поблизости чаек.

       Теперь от косы не осталось и следа — она превратилась в широкое поле, и на плотном, спаянном солью песке ясно отпечатались следы автомобильных шин. Кто-то, похоже, тут тренировался, делая поворот за поворотом. Как ни грустно мне было на все это смотреть, а возвращаться домой все же не хотелось.

       - Слушайте, - повернулась я к своим детям, - давайте пока лиман не высох совсем , а я не превратилась в старую развалину, воспользуемся тем, что ваш папа зарабатывает деньги за границей. Я поеду с вами вокруг лимана вместо него.

       - Ты не справишься, - проворчала Маша, окидывая меня критическим взглядом. - Ты даже не представляешь как это тяжело.

      - Глупости, - сразу вскинулась я. - Форму я , конечно, потеряла и на велосипед не садилась лет 6 или 7. Но я исправлюсь. Начну делать зарядку каждое утро: 20 приседаний, 20 раз поднять гантели, ну и еще что-нибудь. Ты же знаешь, что один из походов, которые я организовала в детстве назывался «туда, где заканчивается лиман».

         - Вот и надо было с подружками идти, - парировала Машка.

        Но с подружками у нас тогда ничего не получилось. Когда мы завернули за мыс, то увидели, что дальние берега лимана теряются в розоватой дымке, и за один день нам туда не добраться. Тут нужен был полноценный поход под предводительством взрослых. Пеший туризм в то время, действительно, становился все более популярным, но мои родители его резко не одобряли. Моя мама, вообще, не могла смотреть на ребят в шортах и с тяжелыми рюкзаками на плечах без того, чтобы не покрутить пальцем у виска. Вобщем-то, если подумать, она не одобряла любое праздное времяпровождение, даже чтение книг. Сколько раз я от нее слышала: «Ну, что ты читаешь эти выдумки? Я вон сколько книг прочла, и что помогло мне это в жизни?»

       Я понимала, конечно, что мамино негативное мировосприятие легко объяснить голодом и нищетой в деревне времен ее детства и юности, и отношением односельчан, которые никогда не забывали бросить ей в лицо, что она «дочь врага народа», как бы она там не выпендривалась. И хотя все это было ее прошлым, а не моим, оно наложило мрачный отпечаток и на мое детство и юность. Наверное, как протест против родительского гнета и развилась во мне эта одержимость походами и поездками.

       Вот так оно и вышло, что как ни отговаривала меня Машка и как ни откладывал Славик ремонт велосипедов, а все-таки поехала я с ними вокруг лимана. Помню, как будто это было вчера, что выехали мы в праздничный день 9-го мая в 9 часов утра. На два часа позже, чем рассчитывали. Так оно часто бывает с безалаберными людьми — вечером казалось, что все готово для поездки, а утром и то не так и это не этак. Да, еще колесо Машкиного велосипеда неожиданно спустило. Уж и не припомню, что там было не так, но мальчики провозились с ним не меньше часа, а мы с Машкой сидели на скамеечке во дворе и мрачно за ними наблюдали. Запасных камер у нас точно не было, и нам все больше казалось, что скорее всего уже никто никуда не поедет.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

(с) Анна Шевченко

Вокруг лимана за один день (часть 1)

Вокруг лимана за один день (часть 1)

Вокруг лимана за один день.

часть 1

         Мне было тогда 45, и хотя со времени крушения СССР прошло уже 10 лет, а с тех пор как рухнул мой брак не меньше 6-ти, я все еще барахталась где-то на самом дне, без всякой надежды выбраться когда-нибудь на поверхность. Выходить из дому без крайней нужды не хотелось. А зачем, если все как будто свелось к бесконечной борьбе за выживание? Короткий отдых, который я могла себе позволить, я предпочитала проводить с книжкой на диване, чаще всего с «Властелином колец» Толкина, книгой, которую я открыла для себя тогда. Наверное, поэтому то время навсегда связано для меня с отчаянной борьбой Фродо с пытающимся его поработить кольцом всевластья. Мои собственные проблемы казались довольно жалкими по сравнению с этим.
   Больше всего меня тогда донимало постоянное недосыпание и бесконечные придирки хозяина, у которого я продавала газеты. И перегруженная тележка с прессой, которую приходилось тащить каждое утро. Хозяин никогда не признавал ее слишком тяжелой, но мои внутренности, казалось, подпрыгивали вместе с тележкой на каждом ухабе дороги. А потом приходилось терпеть этот чертов динамик, по 12 часов кряду изливающий на мою бедную голову отвратительную смесь рекламы, новостей и въедливых мотивчиков ненавистной попсы. С покупателями, правда, я справлялась успешно, хотя и тут надо было смотреть в оба, чтобы не стащили чего-нибудь с прилавка.

       «Вон Анна Ивановна тоже пошла продавать газеты, а у нее два верхних образования», - любил пошутить хозяин. На самом деле высшее образование у меня было только одно, да и то не лучшего качества. «Два верхних» были у самого хозяина, но ему, как и мне, пришлось на все это наплевать, и развернуть газетный бизнес, помогая распространению мутных потоков «желтой прессы» по стране. Занятие, как говорили, очень прибыльное, но такое далекое от благородной миссии Фродо, ценой собственной жизни пытающегося спасти Среднеземье от власти темных сил.

       Хозяину, впрочем, таки пришлось заплатить собственной жизнью за свою деятельность. Он погиб от руки одного из тех маргиналов, которых он так любил нанимать на работу. Парень набросился на хозяина с ножом, когда тот отказался дать ему денег на бутылку в счет будущей зарплаты. «Сам напросился», - бросила одна из моих покупательниц. Хозяин, действительно, грешил тем, что любил размазывать по асфальту одного из своих сотрудников в присутствии остальных. А как он обиделся, когда я сказала ему однажды, что ему нравится унижать других людей! Убит он был тем самым остро отточенным ножом, которым так любовно крошил бутерброды с колбасой своему полосатому любимцу, приблудному коту по кличке Шкет. К животным, в отличие от людей, хозяин действительно относился с любовью.

      Просто непостижимо как мало меня тогда затронуло это ужасное происшествие. Свидетелями, правда, ни я и никто из наших девочек не были. И для меня это прежде всего означало передышку в три месяца, а потом снова на галеры, в новый супермаркет, который обещали открыть в августе, и где новый хозяин обещал мне место у газетного прилавка. Так и получилось, что как следует выспавшись, я вдруг почувствовала, что глубокая депрессия, в которой я пребывала со времени шумного разрыва со своим любимым мужем, расслабила свои тиски. И я неожиданно заметила, что на дворе снова стоит весна, и птички радостно щебечут, и ласково пригревает солнышко.

        - Апрель на исходе и давно уже пора сходить погулять к лиману, - начала я тормошить своих детей, чувствуя, что давно забытый, слегка маниакальный блеск снова разгорается у меня в глазах. Как будто вернулись добрые старые времена, когда любая намечающаяся прогулка или поездка вызывала у меня бурный прилив энтузиазма.

        - Хватит расслабляться, - продолжала я, не обращая внимания на то, что дети старательно отводят глаза, - а то мы опять пропустим время, когда все склоны возле лимана усеяны цветами. В это воскресенье идем гулять.

      Я понимала, конечно, как много сил отнимала у детей учеба в университете. Одна дорога туда и обратно занимала больше двух часов, да еще питались мы в основном картошкой, яйцами и условно съедобной дешевой колбасой. В воскресенье Маша, несомненно, предпочла бы валяться на диване со своим другом Лешей и смотреть очередную глупую комедию. А Славик уже тогда пристрастился к компъютерным играм, что и привело в конце концов к тому, что его выкинули из университета. Но тогда, слава Богу, я не могла об этом знать и продолжала настаивать на прогулке в воскресенье просто потому, что снова пришла весна, и мне захотелось снова вдохнуть горьковато-сладкий аромат степных трав.

         В воскресенье солнце сияло ярко с утра, обещая хороший ясный день. Но когда мы все вывалили на крыльцо нашего дома, Леша оживленно махнул рукой на север, стараясь привлечь мое внимание. И там было на что посмотреть: тяжелые темно-серые тучи громоздились одна на другую и, как будто угрожающе надвигались на нас. Маша сочувственно заулыбалась и сказала, что, наверное, нам лучше остаться дома. Но меня уже понесло и я заявила, что мы идем гулять не смотря ни на что. Тучи ведь уже не раз собирались вот так на горизонте, а потом гроза проходила стороной. Лиман призывно серебрился вдали в просвете между домами и отказаться от прогулки казалось немыслимым.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

(с) Анна Шевченко

Пять любимых вещей моего детства (5. Путешествия (5))

Пять любимых вещей моего детства

5. Путешествия (5)

    Хоть это и может показаться странным, но шумный крах моего замужества стал для меня намного более глубоким потрясением, чем крушение страны, в которой я прожила первых 35 лет своей жизни. Все еще не прийдя в себя, но не в силах больше выносить полуголодное существование я отправилась продавать газеты, упрямо отказываясь снова попробовать преподавать физику. Причина была все та же — мое неумение решать задачи. Как заметил один мой однокурсник, я не умела надувать щеки, не умела имитировать уверенные интонации, если я не разбиралась в чем-то достаточно хорошо. Вот и пришлось мне надрываться у прилавка по 12-14 часов в день за жалкие гроши и терпеть бесконечные нахлобучки хозяина. Кто знает может быть это и стало той последней каплей, которая сокрушила моего отца. Папа всегда казался самым крепким у нас в семье. Кто же мог подумать, что болезнь одолеет его, когда ему будет только 69.

      И хотя в моей жизни было немало темных полос, но эта была, пожалуй, самой черной, как для меня, так и для моей страны, по крайней мере за те последние 40 лет, за которые я могла ручаться. Тем не менее, когда мы обе начали потихоньку приходить в себя, первое, что я сделала — это объехала на велосипеде вместе со своими детьми вокруг Куяльницкого лимана. Это была не шутка — проехать 70 км по пересеченной местности за один день. Не говоря уже о том, что я была не в лучшей форме, да и на велосипед не садилась лет 6 или 7. Боюсь, что все это вместе, включая плохое питание, и усугубило так сильно мои проблемы с венами на ногах. Но я никогда даже на миг не пожалела о своем сумасбродстве. Помню как мы выкатили тогда за пределы города, и я с радостным удивлением обнаружила, что тот мир, который я так любила, никуда не исчез. Он был все еще там с его широкими зеленеющими полями, ярко-голубым небом и таким знакомым горьковато-сладким ароматом степных трав.

   Только дважды после этого мне удалось составить своим детям компанию в этой традиционной поездке. А потом доктора сказали мне, что я не могу больше позволить себе подобные сверхнагрузки. Чего я только не перепробовала: и таблетки, и мази, и плавание в море и горько-соленой воде лимана, как советовал сосудистый хирург. Я донимала своих друзей разговорами о том, что еще можно было сделать, чтобы вернуть моим ногам молодость и здоровье. И все это ради того, чтобы снова объехать вокруг лимана. Для меня зта поездка была как будто кругосветным путешествием в миниатюре. Я испытывала терпение своих друзей, наверное, года два или три, прежде чем до меня дошло, что они улыбаются за моей спиной и мысленно крутят пальцем у виска. Я знала, что они считают меня странной, и возможно именно поэтому меня и любят, но мне не хотелось им надоедать, и я перестала об этом говорить.

       Но сама я никак не могла смириться. В день поездки я просыпалась очень рано и помогала дочери приготовить еду в дорогу. Но когда все собирались уезжать, я скрывалась внутри дома. Несколько лет спустя я уже провожала детей до ворот и даже щелкала фотоаппаратом, делая первый снимок поездки. На фото дети стояли со своими друзьями перед нашим домом, молодые и сильные, уже готовые вскочить на велосипеды и умчаться. И каждый раз, когда они, наконец, уносились прочь, я чувствовала укол в сердце и непреодолимое желание вскочить в седло и умчаться вслед за ними.

        Я не садилась на свой велосипед , наверное, года три или четыре с тех пор как доктора запретили мне сверхнагрузки. Но потом с поощрением моей дочери я купила себе компрессионные бриджи и начала выезжать на небольшие расстояния. А некоторое время спустя я даже открыла, что когда я в особенно хорошей форме, обычно в середине лета после интенсивного плавания в соленой воде, я даже могу себе позволить поездку километров на 20. Правда не чаще одного раза в год или два. И это было определенно намного лучше, чем вообще ничего.

        Раз или два в год моя университетеская подруга звонила и рассказывала мне, что у них на работе организовывается очередная экскурсия. Я отказалась присоединиться к ним только дважды: один раз, когда единственной достопримечательностью места был винодельческий завод, и в другой раз, когда это было мне не по карману. В основном же я была готова ехать куда-угодно только бы нарушить монотонное течение жизни и снова почувствовать свежее дуновение ветра на своем лице, и увидеть чистую голубизну неба с легкими белыми облаками высоко над головой. И разве этого не достаточно для счастья — просто смотреть на упругую ленту дороги, разворачивающуюся перед твоими глазами, или на узкую тропинку, бегущую среди травы и манящую вперед, к новым впечатлениям и приключениям?

(с) Анна Шевченко

Пять любимых вещей моего детства (1. Снег)

Пять любимых вещей моего детства (2. Новый Год)

Пять любимых вещей моего детства (3. Мороженое)

Пять любимых вещей моего детства (4. Платья)

Пять любимых вещей моего детства (5. Путешествия (1))

Пять любимых вещей моего детства (5. Путешествия (2))

              Пять любимых вещей моего детства (5. Путешествия (3))
              Пять любимых вещей моего детства (5. Путешествия (4))

Пять любимых вещей моего детства (5. Путешествия (4))

Пять любимых вещей моего детства

5. Путешествия (4)

      Наше воображение в то время очень сильно занимала дача первого и последнего президента СССР Михаила Горбачева. Конечно, правильнее было бы говорить «вилла», но нам нравилось называть ее просто дачей. До нее было не так уж далеко от нашей стоянки — мы даже могли разглядеть оранжевую крышу и белые стены, наполовину скрытые густой зеленью деревьев. Похоже, Горбачев отдыхал тогда в Крыму одновременно с нами, потому что три свинцово-серых военных корабля маячили будто часовые в километре или двух от берега. Иногда в разгар дневной жары до нас доносились веселые крики моряков, когда они бесстрашно прыгали в воду со своих кораблей.

      Конечно же, нам не терпелось рассмотреть дачу Горбачева как следует. Мы понимали, что подобраться к ней по суше врядли получится. Один парень из нашей компании, тогда еще холостой и бездетный, решил рискнуть. Он одолжил у наших друзей ласты и поплыл ночью вдоль берега в сторону дачи, рассчитывая, что вокруг интересующего нас объекта будет достаточно хорошая иллюминация. Но как говорится — не тут-то было. Не так уж далеко ему удалось проплыть, когда лучи прожекторов с кораблей начали настырно шарить по воде в поисках нарушителя. Все же мы решили не сдаваться и попробовать еще раз в дневное время. Двигаться вдоль берега мы, конечно, не осмелились — просто проплыли метров 100 или 200 по направлению к кораблям. Жена нашего однокурсника была в ластах, т. к. она не очень-то хорошо плавала, но я, пожалуй, устала больше нее, потому что поплыла в очках и изо всех сил вытягивала шею, стараясь их не забрызгать.

      Но старалась я, вообщем-то, напрасно — с такого расстояние нам немногое удалось рассмотреть. Мы только обнаружили, что ошибались, и что тот домик, что мы принимали за дачу, был видимо подсобным помещением. Сама же вилла была намного больше, хотя окрашена была также: оранжевая крыша и белые стены. Теперь уже и не вспомню, но кажется была еще мраморная лестница, спускающаяся к берегу. И, действительно, не будет же президент карабкаться с камня на камень, как мы. Да, еще несомненно было много пышной зелени, но что там были за растения разглядеть мы, конечно, не могли.

      Расставаясь с друзьями, мы пообещали друг другу снова встретиться в Крыму следующим летом. Но этим планам не суждено было сбыться. Из-за внезапно возникших финансовых трудностей нам пришлось подыскать себе менее дорогой способ отдохнуть. Вот так мы и отправились с перегруженными рюкзаками на штурм песчаной косы. Она была намного ближе к нашему дому, и продукты в наших местах были намного дешевле. Было это в 1991 году, и сидя на шелковисто-мягком песочке у костра на берегу того же самого Черного моря, что омывало каменистые берега Крыма, я сокрушалась, что нам не удалось туда поехать снова. Я еще больше огорчилась, когда узнала, свидетелями каких волнующих событий мы могли бы стать, если бы наши планы не расстроились. Подумать только — президентская дача, а вернее вилла, стала ловушкой для Горбачева и его жены. Позже рассказывали каким потрясением стало это заточение для бедной женщины. Представляю как они сидели там под домашним арестом, мучаясь неизвестностью, и боюсь те же самые свинцово-серые военные корабли, что прежде охраняли покой президента, снова стояли на страже в километре или двух от берега.

      Мы тогда не знали еще, что это было начало конца нашего привычного мира, и что новая жизнь уже стоит на пороге. Вообщем-то, эта новая жизнь уже начиналась — только врядли кто-нибудь сумел бы точно определить когда же она все-таки началась. Может быть тогда, когда нам перестали вовремя выдавать зарплату? Но это были только цветочки, и ягодки не заставили себя долго ждать.

      Некоторое время спустя зарплату вообще перестали платить, но мы все еще надеялись, все еще продолжали цепляться за свои рабочие места. Потом из магазинов вдруг исчезли продукты. Нам, конечно, было не привыкать к очередям. Но практически пустые полки, и только несколько скучающих продавщиц у прилавков — такое помнили только люди старшего поколения. Когда же продукты снова появились на этих полках, никто не бросился в толчею очередей, раскупая все подряд. Да и какие могли быть теперь очереди с новыми запредельными ценами? Моему мужу удалось получить несколько грантов и съездить на научные конференции за границу. Он пытался найти работу в местных университетах, но безуспешно. Мы постепенно худели от недоедания, но все еще носились со своей гордостью. Ну, как же — мы ведь не какие-нибудь торговцы на базаре, а семья научных сотрудников. Муж подрабатывал, давая уроки английского языка, решительно отказываясь от физики и математики, потому что как же иначе он усовершенствует свой английский? Я тоже пыталась давать уроки, но вскоре забросила это дело, т. к. решение задач по физике было моим слабым местом. Потом временно устроилась преподавать на курсах для абитуриентов-иностранцев и ушла по окончании срока, хотя мне предлагали остаться. Новый мир был безжалостен, но мы никак не могли этого понять, и несмотря на денежные трудности и недоедание, продолжали каждый август штурмовать так полюбившуюся нам песчаную косу. Взвалив рюкзаки на плечи, мы отпралялись туда каждое лето вплоть до того момента, когда наш брак с шумом и треском развалился и отправился в небытие следом за нашей бывшей страной, которая канула в Лету за несколько лет до этого.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

(с) Анна Шевченко

Пять любимых вещей моего детства (1. Снег)

Пять любимых вещей моего детства (2. Новый Год)

Пять любимых вещей моего детства (3. Мороженое)

Пять любимых вещей моего детства (4. Платья)

Пять любимых вещей моего детства (5. Путешествия (1))

Пять любимых вещей моего детства (5. Путешествия (2))

              Пять любимых вещей моего детства (5. Путешествия (3))

Пять любимых вещей моего детства (5. Путешествия (3))

Пять любимых вещей моего детства

5. Путешествия (3)

       В течение нескольких лет наши походы на косу, казалось, удовлетворяли мою страсть к разнообразию и новым впечатлениям. Но потом я начала все чаще заговаривать о том, куда еще мы могли бы отправиться, несмотря на наши финансовые трудности. Муж и дети тоже любили помечтать о новых интересных местах, но все же не торопились менять свои привычки. Только однажды, как раз за год до нашего первого похода на косу, нам удалось съездить в Крым вместе с семьей нашего однокурсника. Мне так понравился берег, где мы расположились лагерем, что моего удовольствия не испортили даже плохое настроение и холодность моего мужа, которые он периодически и совершенно непредсказуемо обрушивал на меня.

      Помню как после утомительной поездки в жарком и душном автобусе нам пришлось еще долго тащиться с тяжелыми сумками через сосновый лес. Когда мы, изнывая от жары, добрались, наконец, до берега, то поспешно переодевшись, тут же бросились в изумительно прозрачную теплую изумрудную воду. Ощущение было невероятное — казалось мы парили в пронизанной солнечными лучами зеленоватой пустоте. Жена нашего друга слегка встревоженно наблюдала за нашими первыми впечатлениями, потому что это было их любимое место, где они с детьми уже не раз отдыхали. Когда она, наконец, спросила нравится ли мне здесь, я почему-то смутилась и только пробормотала: «Очень нравится». Ну, не могла же я ей признаться, что на мгновение мне показалось будто я очутилась в раю.

       Горы высокой стеной защищали побережье от северных ветров, и ночи в тех местах были такими теплыми, что не было никакой нужды устанавливать палатки. Сначала мы не могли в это поверить, но потом, по совету наших друзей, просто расстелили нашу палатку и коврики на земле, а спальники побросали сверху. Когда мы засыпали было так странно смотреть на звезды, подмигивающие нам сквозь слегка покачивающиеся сосновые ветки. И что было особенно непривычно — комаров не было вообще! Ни одно из этих кровожадных созданий не примчалось из ниоткуда, не пищало и не кружилось над нами, упрямо пытаясь испортить наш летний отдых.

     Днем мы отправлялись в соседний городок Форос за продуктами. Идти приходилось через сосновый лес или скорее гигантский разросшийся парк, потому что среди зарослей явно прослеживалась аллея с заброшенным фонтаном где-то на полпути к городку. Пока мы шли, серые белки внезапно появлялись у нас над головами, и некоторое время сопровождали нас, легко перепрыгивая с ветки на ветку. Климат в тех местах был таким мягким, что мы даже наткнулись на несколько маленьких прижавшихся к земле кактусов, растущих у дороги. Если я готовила, сидя у костра в одиночестве, пока наша многочисленная компания плескалась в небольшой бухточке внизу, маленькая любопытная ящерица выглядывала обычно из-за камня и внимательно наблюдала за мной. Иногда две или три белочки присоединялись к ней. Они резвились среди ветвей и тоже казалось пытались разгадать чем же это я там занимаюсь.

    Детям очень нравилось барахтаться среди огромных камней, которые выглядывали из невероятно привлекательной бирюзовой воды подобно маленьким островам. Наши друзья снова сумели удивить нас. Оказалось, что они научили своих детей плавать, просто купив им ласты. Наша дочка, недолго думая, тут же одолжила парочку у их девочки. И, действительно, уже через день она, как маленькая амфибия, с энтузиазмом курсировала между каменными островками. Ее брату было тогда только 5 лет, и дела у него шли не так успешно. В расстроенных чувствах он сидел в стороне от всех, съежившись на одном из камней. Казалось, что он не очень-то мне поверил, когда я говорила, утешая его, что он просто младше и ему нужно больше времени, чтобы научиться. К счастью, я оказалась права, и через день-другой наш мальчик уже энергично шлепал ластами по воде, демонстрируя мне как здорово он научился плавать.

      Периодически несколько милиционеров или пограничников прочесывали окрестности, каждый раз настаивая на том, чтобы мы очистили побережье от своего присутствия. Мы обещали, но не трогались с места, успешно прячась за спины шестерых маленьких детей, входящих в нашу компанию. На наши возражения, что нам здесь нравится, представители властей уверяли, что мы с легкостью сможем купить путевки в ближайшем доме отдыха или санатории. Но мы то знали, что это неправда. Такие места были для партийной элиты, а не для простых людей. Иногда, правда, передовикам производства, как моей тете в свое время, один раз за всю жизнь удавалось отдохнуть в Крымском санатории. Так что если бы мы и сунулись туда, то в ответ несомненно услышали бы привычное для СССР «нет мест». Хоть почти наверняка мест у них было бы предостаточно. Но меня это ничуть не огорчало. Наш отдых под открытым небом был намного дешевле, и, как по мне, намного приятнее.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

(с) Анна Шевченко

Пять любимых вещей моего детства (1. Снег)

Пять любимых вещей моего детства (2. Новый Год)

Пять любимых вещей моего детства (3. Мороженое)

Пять любимых вещей моего детства (4. Платья)

Пять любимых вещей моего детства (5. Путешествия (1))

Пять любимых вещей моего детства (5. Путешествия (2))

Пять любимых вещей моего детства (5. Путешествия (2))

Пять любимых вещей моего детства

5. Путешествия (2)

     Наша стоянка под обрывами была достаточно уютным и отдаленным от цивилизации местом, если отвлечься, конечно, от угрозы обвалов и утомительных подъемов и спусков по узким ступенькам, выдолбленным в 30-метровой глиняной стене. Зато, взобравшись наверх, мы могли отправиться в расположенную неподалеку деревню, где мы обычно покупали картошку и молоко, или набрать соломы в золотом, свежескошенном поле, чтобы утеплить пол нашей палатки. Но нам хотелось чего-то более захватывающего, чем одни и те же впечатления каждое лето. И, действительно, что это за жизнь без борьбы? Поэтому первые четыре дня нашего отпуска под открытым небом мы проводили в нелегкой борьбе с песком, топая босиком вдоль морского побережья. Тяжелые рюкзаки у нас на плечах были особенно перегружены, т. к. весь запас воды приходилось тащить с собой.

      А началось все тогда, когда мой муж разыскал однажды на карте тоненькую полоску суши, отделяющую три лимана от моря. Со счастливой улыбкой он начал нам рассказывать, что когда ему было пять лет на этой косе находился рыбачий поселок, и он прожил там со своим папой не меньше месяца. В раннем детстве муж часто болел воспалениями легких, и следуя предписаниям врачей пожить летом у моря, его отец нанялся гребцом к рыбакам. Думаю эти воспоминания были особенно теплыми, потому что никогда больше у них с отцом не было таких близких отношений, как в то лето.

     Так и родилась идея этого маршрута: сначала с перегруженными водой рюкзаками преодолеть косу, это уединенное таинственное место, отделенное от остального мира водной гладью, потом тащиться еще один день вдоль глиняных обрывов, и, наконец, сбросить осточертевшие рюкзаки и осесть там, где обрывы особенно высоко вздымались над побережьем, и где муж жил как-то раз в палатке с друзьями.

       И хотя под обрывами мы обычно проводили больше времени, чем на косе, для нас это всегда было «походом на косу». Много лет спустя я узнала, что по-научному наша коса называется песчаной пересыпью, что, конечно, правильно, так как состоит она в основном из песка, принесенного сюда морем. В глубине косы, там куда даже огромные волны зимних штормов добирались нечасто, сформировался настоящий пустынный пейзаж - песчаные дюны, поросшие жесткими лезвиями травы. Песочного цвета пауки и паучки щедро запутывали траву паутиной. Я не могла преодолеть своего страха перед ними, поэтому отправляясь в дюны, мы всегда вооружались палками чтобы разрывать эти липкие кружева.

      Те дни, когда мы штурмовали косу, казались намного длиннее обычного. Наверное потому, что просыпались мы еще до того, как красноватый диск солнца выныривал из-за горизонта. Ежась под пронизывающим ветром, мы упаковывали вещи, время от времени косясь на мрачновато-синее неприветливое море. Даже сейчас, много лет спустя, мне кажется я ясно вижу как наш маленький отряд уходит вдаль цепочкой вдоль самого края воды, а лениво набегающие на берег волны лижут песок и наши босые ноги.

      Шли мы всегда по мокрому песку, выбирая те участки, где он казался почти что твердым, и наши ступни только слегка в него погружались. Все же иногда нам не удавалось нащупать такие участки, и тогда наше продвижение вперед превращалось в изматывающую борьбу с мокрым месивом под ногами. А как нам приходилось мучиться, когда мы натыкались на пляжи, заваленные ракушками, безжалостно впивающимися нам в ступни! Ну и, конечно, еше одним препятствием была дневная жара, которую мы пережидали, скрываясь от немилосердного солнца под тентом из простыни или в тени нашей палатки. Муж считал, что на косе можно обойтись и без обеда, но я никогда с этим не соглашалась, и, пока мое семейство отсыпалось в тени, я задумчиво помешивала кашу с тушенкой, сидя возле костра среди ослепительно белого, пышущего жаром песка.

      Иногда, когда мой муж будил нас еще до рассвета, играя «утреннюю зарю» на своей дудочке, а море в полураскрытом проеме палатке казалось таким леденяще темно-синим, или, когда приходилось сражаться с мягким песком под ногами, и лямки рюкзака особенно болезненно впивались в плечи, мне приходила в голову крамольная мысль, что все же было бы намного удобнее сразу ехать в то село, что рядом с нашей стоянкой под обрывами. Но, несмотря ни на что, каждое лето мы повторяли наш излюбленный маршрут.

      А как страшно мне было в самый первый раз — мы ведь не знали еще сколько воды для штурма косы нам понадобится. Нашей дочке было тогда 8 лет, а сыну только в сентябре исполнялось 7. Поэтому я впала в настоящую панику, когда на третий день обнаружила, что у нас заканчивается вода. И какое облегчение мы все испытали, когда солнце, наконец, село, и впервые за три дня далекие огоньки приветливо засияли в темноте! Для нас эти дружелюбно подмигивающие звездочки означали людей и воду. Завтра мы ее уж точно раздобудем. В тот момент мы действительно ощущали себя отважными первопроходцами диких земель из далекого прошлого.

     Неистовые зимние шторма упорно трудились над побережьем, пока мы отсиживались в городе, и каждый август берег встречал нас новыми очертаниями. В том месте, где сразу же за косой начинались обрывы, работа волн особенно поражала воображение. Помню в какое возбуждение мы все пришли, когда в первый раз наткнулись на обширные впадины в глиняной стене обрывов - «комнаты», как мы их тут же назвали, хотя больше всего они напоминали полукруглые залы со стенами метров 15-20 высотой. Забыв об усталости, мы перебегали от одной «комнаты» к другой, решая в какой же из них мы остановимся на ночь. В центре каждой причудливой спальни море аккуратно вывалило небольшую кучку мусора, и мы тут же принялись с энтузиазмом рыться в этой смеси кусочков пластика, стекляшек и палочек, перепутанных с водорослями и ракушками. Все казалось таким чистым, тщательно вымытым и отполированным в соленой воде. Палочки, конечно, тут же откладывались для костра. Но в одной из кучек дочка отыскала разноцветный надувной мяч. Он был совершенно целый, и дети брали его с собой в каждый «поход на косу» с тех пор, как будто мяч был трофеем, взятым нами у моря. Дочка даже придумала для него странное имя — она называла его Дзум.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

(с) Анна Шевченко

Пять любимых вещей моего детства (1. Снег)

Пять любимых вещей моего детства (2. Новый Год)

Пять любимых вещей моего детства (3. Мороженое)

Пять любимых вещей моего детства (4. Платья)

Пять любимых вещей моего детства (5. Путешествия (1))