Вокруг
лимана за один день
часть 7
На следующий
день после нашего «кругосветного
путешествия» все члены моей семьи,
включая оставшегося ночевать Лешу,
старались как можно реже покидать
имеющиеся в доме диваны и отказывались
совершать резкие телодвижения. Понятно,
что о походе в магазин за продуктами
никто и слышать не хотел. Так что идти,
в конце концов, пришлось мне, хотя я не
меньше других обгорела на солнце, не
говоря уже о непрекращающемся жжении
в мышцах ног. Но я не могла просто так
валяться голодной на диване. Поэтому,
собрав свою волю в кулак, я выбралась,
а вернее выползла из дома.
Идти до моего
любимого магазина было не так уж далеко,
но мне показалось, что заняло это у меня
не меньше часа. Помню как медленно я
брела тогда по улице, прячась от солнца
в каждой тени, попадающейся по дороге.
К тому же жгучая боль в ногах так сильно
меня донимала, что чуть ли не через
каждые 10 метров я останавливалась чтобы
немного передохнуть. Думаю не меньше
недели после нашей велосипедной поездки
мне приходилось смазывать детским
кремом обожженные лицо и руки и мучиться
от боли в ногах. А потом как-то незаметно
мое самочувствие пришло в норму, и я,
так и ненаученная горьким опытом, тут
же начала строить планы новой поездки
в следующем году.
- Мы обязательно
захватим фотоаппарат, - говорила я
мечтательно. - И, если будут деньги,
обязательно купим несколько запасных
камер для велосипедов.
Машка только
сердито фыркала в ответ, несомненно
надеясь, что через год эта опасная блажь
выветрится у меня из головы. Но надеялась
она напрасно — мечта о еще одной поездке
вокруг лимана уже целиком завладела
моим воображением. Она казалась такой
яркой на фоне мрака и безысходности
моего тогдашнего существования. Теперь
себе в утешение я могла вспоминать о
нашей недавней поездке и представлять
как в следующем году мы снова умчимся
далеко за город - туда, где воздух пахнет
травами, и вся природа радуется приходу
весны, и где даже такие творения
человеческих рук, как гигантский столб
или толстенная труба, не нарушают общей
гармонии.
В этот раз
я решила подготовиться к поездке как
следует и начала делать гимнастику
каждое утро. Наверное, я слишком рьяно
увеличивала нагрузки, или возможно так
реагировала моя нервная система на
приближающееся 1-е августа, но ни с того,
ни с сего меня снова начали преследовать
приступы одышки.
Опять идти
«на галеры», действительно, ужасно не
хотелось. Ох, и не зря я называла так
свой газетный прилавок. Ведь отойти от
него я решалась не чаще двух раз в день,
словно на самом деле прикованная к нему
невидимыми цепями. И все же главная
причина моего отвращения к такой работе
была не в этом. Она была даже не в скверных
характерах моих работодателей или
жалкой оплате моего труда. Главной была,
конечно, непомерная длина рабочего дня.
Когда работаешь по 13-14 часов в день,
начинаешь по-другому смотреть на вещи.
Особенно начинаешь ценить свое свободное
время, потому что при такой работе у
тебя его практически нет. Утром ты едва
успеваешь приготовить кашу на завтрак
и маленькое пюре себе на обед. Уже на
работе ты будешь выгребать свое холодное
пюре из поллитровой баночки, закусывая
его двумя ломтиками дешевой колбасы и
запивая полуостывшим чаем из маленького
термоса. А вечером все, на что тебя хватит
— это проглотить приготовленный не
тобой ужин и потом провалиться в сон,
едва добравшись до кровати. В рабочие
дни жизнь словно проносилась мимо меня,
не оставляя за собой ни вкуса, ни цвета,
ни запаха. Ну, а долгожданные выходные
почти все уходили на накопившиеся
домашние дела и на безуспешные попытки
хоть немного выспаться.
Неудивительно,
что от таких перспектив у меня появилась
одышка. Новый хозяин, правда, предложил
работать по 14 часов неделя через неделю.
И это, несомненно, будет легче, если
сравнивать с 13 часами в день и двумя, а
иногда и одним выходным в неделю на
прежней работе. Теперь у меня будет
целых 6.5 бесценных свободных дня подряд.
Часть выходного понедельника, к сожалению,
неизбежно будет откусывать эта чертова
пересменка. Зато свои 6.5 свободных дня
я смогу потратить как только захочу.
Ну, после того как переделаю домашние
дела и хоть немного высплюсь. Что-то мне
подсказывало, что новый режим окажется
не намного легче предыдущего, не говоря
уже о крутом нраве нового хозяина, по
сравнению с которым даже мой прежний
работодатель казался вполне приличным
интеллигентным человеком.
Первое
августа неумолимо приближалось, а я все
откладывала визит к нашему участковому
врачу. По своей несчастной привычке
делать все в последний момент выбралась
я к нему только в конце июля и ворвалась
в его кабинет за 5 минут до окончания
приема. Конечно же, оказалось, что
буквально завтра врач уходит в отпуск.
К моему удивлению он не прогнал меня в
шею, а напротив проявил понимание и даже
выписал мне целый ворох направлений на
анализы, объяснив, что с ответами на них
я смогу подойти к любому терапевту.
В первый
мой рабочий день за газетным прилавком
ко мне прибежала перепуганная Машка с
ответом на мою флюорограмму. Я недоуменно
уставилась на него: на маленьком кусочке
тетрадного листа вместо привычной
печати «легкие и сердце в норме»
красовались несколько строчек
неразборчивых каракулей. Все мое
семейство впало в легкую панику, и в
первую же мою выходную неделю Маша
потребовала чтобы я немедленно шла к
врачу.
Поликлиника
встретила меня пустыми безлюдными
коридорами. Августовские отпуска...
Поглощенная своим нежеланием продавать
газеты я как-то о них забыла. Дежурный
врач — этот «последний из могикан» в
нашей поликлинике — одиноко скучал у
себя в кабинете. Он был немолод, вмеру
упитан и, судя по очкам, очень близорук.
Выслушав мой рассказ о нашей поездке
вокруг лимана, когда у меня впервые
появилась одышка, он уставился на меня
своими водянистыми глазами, увеличенными
толстыми стеклами очков, и запыхтел как
чайник.
- Семьдесят
километров, - проговорил он с чувством,
- И как вам это только пришло в голову?
Забудьте же, наконец, о каких-либо
сверхнагрузках в вашем возрасте! Можете
делать зарядку по утрам, - добавил он
поспешно, перебивая готовые сорваться
с моих губ возражения. - Но все должно
быть в удовольствие. Понимаете? В
удо-воль-ствие.
- А как же
моя флюорограмма? - спросила я, глядя
на врача с подозрением. - Скажите уж
лучше правду.
Он оторвался
от изучения моих анализов и, резко
повернувшись на стуле, снова уставился
на меня. Но я не дрогнула и твердо
встретила его недоуменный взгляд. Уж
мне-то ли было не знать в каких случаях
советские врачи скрывали от больных
правду: моя тетя или мой папа, например.
Они так никогда и не узнали о своем
диагнозе. С папой, правда, это случилось
уже после крушения Союза. Да что было
толку? Ведь медицинские кадры остались
в основном те же.
- Я вижу
какая мысль засела в этой головке, -
прогудел врач, нацеливая на меня свой
толстый палец. - Белые тапки собралась
покупать? Только не надо из-за этого
беспокоиться — все купят без вас! Ну,
хотите я напишу вам направление в
онкодиспансер? Они вас там обследуют,
пощупают, а потом дадут по попке и
прогонят. Ну, что написать?
- Нет, -
пробормотала я, съеживаясь под
пристальным взглядом врача.
Переступить
еще раз порог того заведения, где год
назад отказали в помощи моему отцу?
Нет, только в крайнем случае.
- Я же сказал
вам — это последствие перенесенного
бронхита или пневмонии, - проворчал
врач примирительно. - Пейте успокаивающее
и не перегревайтесь на солнце. На пляж
только утром или вечером. Не забывайте,
что море — это большая линза.
- Если у меня
ничего серьезного, то к чему все эти
предосторожности? - возмутилась я. - То
нельзя, это нельзя. А как же дольние
прогулки и поездки на природу? Я не
могу без этого. И, вообще, нагрузки
полезны для здоровья.
- Слишком
поздно вы спохватились! - снова вскинулся
врач, блеснув на меня толстыми стеклами
очков. - Это знаете когда надо начинать?
Когда ребенку 3 года, а не кричать ему
все время: туда не лезь, это не тронь,
посиди 5 минут спокойно. Так что повторяю
еще раз — никаких сверхнагрузок! И
найдите себе другое хобби, - он сделал
небольшую паузу и закончил торжествующе,
- крестиком вышивайте!
Я вышла от
этого сторонника спокойного образа
жизни, оглушенная его красноречием, и
с сомнениями в душе. Отказаться от всего,
что я так люблю и пустить корни подобно
капусте? Ходить на прогулки к замусоренным
берегам ближайшего ставка, куда мы
обычно отправлялись посмотреть на
уточек, если не было времени или сил для
дальней прогулки. Еще оставались
городские пляжи, где подстилки теснятся
на истоптанном многочисленными ногами
песке, а в мутную воду с подозрительной
пеной невозможно зайти без спазма
отвращения. Впрочем, это сейчас вода в
нашей Лузановке всегда такая, а в то
время она еще бывала чистой по утрам, и
если не полениться и приехать на пляж
пораньше, то там можно было с удовольствием
поплавать и понырять. И все же я не могла
ограничить свою жизнь только этим. Я
отошла от кабинета врача не так уж
далеко, когда поняла, что не смогу
отступиться и, как бы там ни было,
попытаюсь объехать вокруг лимана еще
раз.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СЛЕДУЕТ...
