глава первая
Праздничные демонстрации
Удивительно, но мне кажется я все еще помню чувство горького разочарования, которое охватывало меня в далеком детстве, когда кто-то из взрослых уходил из дома и отказывался взять меня с собой. Ну, а моему внуку Митьке было всего полгода, когда он вдруг начал заливаться слезами всякий раз, когда я уходила, а его мама с ним на руках провожала меня до дверей. Может быть мальчику просто не хотелось отпускать бабушку, но мне больше нравится думать, что это было все то же детское желание вырваться за порог своего дома и посмотреть, а что же это там такое интересное снаружи. В моем раннем детстве не так уж много было у меня таких мест, из-за которых стоило бы плакать. В нашем заводском районе в основном преобладали серые цвета и пыль, а у нас во дворе вытоптанная земля лишь слегка оживлялась небольшими пятнами зелени у стен, сделанных из ракушечника. Да, еще мне запомнились специфические запахи: то сладковато-приторные, то едкие и острые, которые то и дело исходили от ближайших заводов.
Странно, но я совсем не помню запаха моря, хотя оно находилось так близко, что иногда слышался его шум. И главное, не помню чтобы я любила море тогда. Зато я всегда радостно рвалась в заводское общежитие моей любимой тети Зины. Казалось, я нравилась там всем без исключения, и, наверное, так оно и было. Все эти молодые женщины и девушки не так давно сбежали из своих сел в поисках лучшей жизни. Возможно я им напоминала младших сестер или племянниц, а у некоторых могли уже быть свои дети, которых им пришлось оставить в деревне у бабушки. Так что неудивительно, что им всем так нравилось поболтать со мной.
И, конечно, я всегда была готова встать пораньше только чтобы пойти с папой на праздничную демонстрацию 1-го мая или 7-го ноября. Мама их не любила и, не смотря на все уговоры, отказывалась идти с нами. Но мне казалось невероятно привлекательным это внезапное буйство красок: море красных флагов и разноцветных воздушных шаров, и веселые нарядные люди, дружно шагающие по ярко украшенным городским улицам. Я, конечно, не могла бы поверить тогда, что пройдет не так уж много лет, и демонстрации начнут вызывать у меня легкое уныние и скуку, а огромные портреты наших престарелых лидеров, плывущие над толпой — только желание нехорошо пошутить.
Но даже в те далекие времена папа всегда старался не попасть в число тех, кто нес портреты или флаги — благо тогда можно было сослаться на маленькую дочку. Так что мы сбегали задолго до того, как наша колонна добиралась до главной площади, где руководители города стояли на возвышении чтобы поприветствовать нас и услышать в ответ дружные крики «ура!»
Мне же нравилось намного больше просто стоять в толпе на обочине и глазеть на нескончаемую колонну демонстрантов. Особенно я любила рассматривать девочек в красивых платьях и с пышными бантами в волосах, а также щедро изукрашенные грузовики, на которых люди в костюмах изображали сцены из популярных фильмов или книг.
Насмотревшись вдоволь, мы тихо выскальзывали из толпы и отправлялись бродить по праздничным улицам, украшенным красными флагами и плакатами с огромными буквами, которые радостно провозглашали: «Мир, труд, май», «Свобода, равенство и братство», «За мир во всем мире!» На этих красивых изречениях очень удобно было оттачивать мои читательские навыки, пока мы с папой гуляли. Тогда я, конечно, не понимала значения этих слов. Понимание пришло позже и, если честно, мне кажется иногда, что все эти воодушевляющие лозунги до сих пор четко пропечатаны в моем сознании, и может быть поэтому я никак не могу смириться с мыслью, что для человечества они всегда будут оставаться недостижимой мечтой.
К счастью подобные мысли не омрачали моего приподнятого настроения, когда мы с папой бродили по праздничному городу. Я весело топала рядом с ним, с интересом рассматривая незнакомые вычурные здания и, подозреваю, засыпала его бесконечными вопросами. Наши прогулки всегда заканчивались в Городском саду, где мы фотографировались возле фонтана, а потом папа покупал нам по порции моего обожаемого мороженого, что было для меня самым лучшим завершением праздничного дня, полного ярких впечатлений.
Когда я немного подросла, то все еще тепло относилась к демонстрациям, но по сути мне просто нравилось вспоминать как я их когда-то любила. К тому времени мы уже перебрались в новый поселок на краю города, и на самом деле я была рада, что мне не надо было рано вставать и ехать куда-то в переполненном автобусе. Папа тоже предпочитал оставаться дома в праздничный день, а демонстрацию можно было и по телевизору посмотреть. Впрочем у нас редко хватало терпения досмотреть всю передачу до конца. Ведь каждый год повторялось одно и то же — все те же нескончаемые колонны и дружные крики «ура!» Не говоря уже о том, что не такое уж это было большое удовольствие смотреть красочную демострацию по нашему черно-белому телевизору. Наверное поэтому папе так нравилось посидеть потом на маленькой скамеечке у нас во дворе возле клумбы ярко-красных тюльпанов.
Только лишь раз довелось мне снова испытать это полузабытое праздничное чувство в день первого мая. Я училась тогда на первом курсе в университете и вместо обычной физкультуры ходила со своими подругами на художественную гимнастику. Так и получилось, что теплым солнечным днем мы оказались в первомайской колонне, в которой шли одни только молоденькие девушки в гимнастических купальниках. В руках у нас были цветущие бело-розовые ветви, и когда кто-то невидимый нам командовал, мы дружно поднимали их вверх. Теперь я уже и не вспомню были ли эти ветки искусственными или нет. Тогда это казалось неважным. Главным было волнующее ощущение того, что мы шагали по центральным улицам города, и люди на обочинах с интересом рассматривали наши стройные молодые фигуры. Все так же весело взмахивая ветвями, мы пересекли главную площадь города под бравурные звуки оркестра, а торжественный голос диктора прогремел нам навстречу: «Да, здравствует наша советская интеллигенция!»
На этом, однако наше веселье и закончилось. Когда мы миновали платформу, с которой наши лидеры слегка помахивали нам руками, оказалось, что никто даже не подумал, что нам может понадобиться укромное место для переодевания. Некоторые девочки отважились переодеться прямо посреди площади. Но я и мои одногруппницы отказались наотрез и, выхватив наши сумки с вещами из обшей кучи, мы решили бежать назад к университету по безлюдным улицам. Колонна демонстрантов притягивала большую часть людей как магнит, и можно было не опасаться, что по дороге мы кого-нибудь встретим. Мы пробегали мимо одного опустевшего двора за другим, как вдруг самой сообразительной из нас пришло в голову, что ведь можно было зайти туда и переодеться. Не знаю как кого, а меня слегка трясло от страха, когда мы на цыпочках проникли в совершенно незнакомый двор и начали поспешно переодеваться. Ну, словно мы вдруг перенеслись в настоящий фильм про шпионов с переодеваниями и погонями.
После этого последнего приключения ничего интересного больше не случалось на демонстрациях. Впрочем тогда нам немного было нужно чтобы развеселиться. И действительно мы много смеялись, потому что один из наших однокурсников, желая рассмешить девочек, начинал орать дурным голосом еще метров за сто до трибун, где нам полагалось кричать «ура!» Помню вначале я немного тревожилась, воображая себе парочку миллиционеров, которые сейчас явятся и выхватят нарушителя порядка из наших рядов. Но они так и не появились, и с легкой душой я продолжала смеяться всместе с остальными.
Все же, если моя память меня не обманывает, то во времена моего раннего детства даже взрослые по-другому относились к таким торжественным событиям. Не зря же период, который наступил после смерти Сталина и окончания его кровавого режима, называли «оттепелью».Это было время первых космических полетов и больших надежд — время, когда люди искренне верили в научно-технический прогресс и в совсем уже недалекое светлое будущее. «И на Марсе будут яблони цвести» - до сих пор помню с каким радостным волнением я когда-то слушала эту песню. Но они так и не зацвели, к сожалению. Много лет спустя мне довелось общаться с американками, которые были чуть постарше меня, и от них я с удивлением узнала, что в начале 60-х их родители тоже радостно верили в неограниченные возможности и светлое будущее, которое им так уверенно обещал Джон Кеннеди.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
(с) Анна Шевченко
