Пять любимых вещей моего детства
5.
Путешествия
Мы
никогда не добирались до нашей любимой
полоски пляжа под обрывами кратчайшим
путем. Зато, когда мы в конце концов
оказывались на нашей стоянке, у нас
всегда возникало теплое домашнее
чувство. Здесь мы могли окончательно
сбросить осточертевшие рюкзаки и,
наконец, отдохнуть и расслабиться. Правда сразу
по прибытии мы обнаруживали
следы новых обвалов, и муж любил
порассуждать о вероятности того, что
часть возвышающейся над нами глиняной
массы свалится однажды нам на голову.
Но потом мы об этом как-то забывали.
Обвалы ведь случались в основном в
зимнее время, когда гигантские волны
захлетывали берег. Все же, на всякий
случай, мы старались отодвинуть палатку
как можно дальше от тридцатиметровой
глиняной стены. Какой-то бесстрашный
умелец выдолбил в глине ступеньки,
ведущие наверх. Взбираться по ним было
довольно утомительно, но вскарабкавшись,
наконец, наверх, мы могли отправиться
в деревню чтобы купить картошку и молоко,
а в золотом поле, всегда свежескошенном
в начале августа, можно было набрать
соломы чтобы утеплить пол нашей палатки.
Казалось
бы чего проще было сразу останавливаться
в этом достаточно удаленном от цивилизации
месте? Но мы боялись, что одни и те же
незамысловатые впечатления нам быстро
наскучат. Так что не зря мы говорили
всем своим знакомым, что отправляемся
в «поход на косу», а наш маленький сын
еще за несколько дней до поездки начинал
маршировать из комнаты в комнату с
полупустым рюкзачком на плечах, бормоча
себе под нос «в поход — в поход — в
поход». Потому что, как ни крути, а
главными для нас были те первые четыре
дня, которые мы проводили в нелегкой
борьбе с песком, топая босиком вдоль
морского побережья с тяжелыми рюкзаками,
в которых немалое место занимали канистры
с водой.
А
началось все тогда, когда мой муж
обнаружил однажды на карте тоненькую
косу, отделяющую три лимана от моря. И
мы сразу же загорелись его идеей добраться
до того пляжа, где он отдыхал как-то с
друзьями, не банально автобусом до
ближайшего села, а форсировать сначала
косу — это уединенное таинственное
место, отделенное от обитаемой территории
водной гладью. И коса не обманула наших
ожиданий. Это был как будто другой мир,
состоящий, в основном, из плещущихся
волн и шелковисто-гладкого, девственного
песка.
Много
лет спустя я узнала, что по-научному
наша коса называется песчаной пересыпью,
что, в общем-то, и понятно, т. к. состоит
она из песка, принесенного сюда морем.
В глубине косы, там, куда даже огромные
волны зимних штормов добирались нечасто,
сформировался настоящий пустынный
пейзаж: песчаные дюны, поросшие жесткими
лезвиями травы, закаленной в вечной
борьбе с ветрами, носящимися над
побережьем.
Песочного
цвета пауки и паучки, щедро запутавшие
траву паутиной, выглядели довольно
безобидно, но я не могла преодолеть
своего страха перед ними и их липкими
кружевами. Поэтому, отправляясь в дюны,
мы всегда вооружались палками чтобы
прокладывать себе проход в паутине.
Те
дни, когда мы штурмовали косу, казались
намного длиннее обычного — может быть
потому, что просыпались мы еще до того,
как красноватый диск солнца выныривал
из-за горизонта. Ежась под пронизывающим
ветром, мы начинали упаковывать вещи,
косясь время от времени на мрачновато-синее
неприветливое море. Даже сейчас, много
лет спустя, мне кажется я ясно вижу как
наш маленький отряд уходит вдаль цепочкой
вдоль самого края воды, а лениво набегающие
на берег волны лижут песок и наши босые
ноги. Мы шли обычно по мокрому песку,
выбирая те участки, где он казался почти
что твердым, и наши ступни только слегка
в него погружались. Но иногда, как мы ни
старались, нам не удавалось нащупать
таких твердых участков, и тогда наше
продвижение вперед превращалось в
изматывающую борьбу с мокрым месивом
у нас под ногами. Точно также мы
замедлялись, когда натыкались на пляж,
заваленный острыми ракушками, которые безжалостно,
впивались нам в ноги. Ну, и, конечно
мы останавливались, как только солнце
поднималось достаточно высоко. Скрываться
от его немилосердных лучей приходилось
под тентом из простыни или в тени нашей
палатки. Мой муж неизменно настаивал,
что пока мы на косе, можно обойтись и
без обеда, но я не могла с этим согласиться.
Поэтому пока мое семейство отсыпалось
в тени, я помешивала кашу с тушенкой,
сидя возле костра среди ослепительного,
пышущего жаром песка.
Иногда,
когда муж будил нас еще до рассвета,
играя «утреннюю зарю» на своей дудочке,
а море в полураскрытом проеме палатки
казалось таким леденяще темно-синим
или, когда приходилось сражаться с
мягким песком у нас под ногами и лямки
рюкзака особенно болезненно впивались
в плечи, мне приходила в голову крамольная
мысль, что все же было бы намного удобнее
сразу ехать в то село, что рядом с нашей
стоянкой под обрывами. Но, не смотря ни
на что, каждое лето мы повторяли наш
излюбленный маршрут.
А
как страшно мне было в самый первый раз,
когда мы еще не знали сколько воды нам
понадобится. Нашей дочери было тогда 8 лет, а сыну только в сентябре исполнялось 7. Помню я испытала настоящий приступ
паники, когда обнаружила на третий день,
что воды у нас осталось совсем немного.
И какое облегчение я испытала, когда
солнце, наконец, село и впервые за три
дня далекие огоньки приветливо засияли
в темноте! Для нас эти дружелюбно
подмигивающие звездочки означали людей
и воду, которую мы несомненно сумеем
раздобыть завтра. В тот момент я особенно
остро ощутила, что человек все-таки
общественное животное, и много веков
назад путешественники точно также
радовались огонькам, вспыхнувшим в
темноте.
Возвращаясь
домой из очередного похода, мы знали,
что в следующем году берег будет выглядеть
по-другому. Огромные волны зимних штормов
ведь не зря сотрясали побережье. Особенно
они старались нас удивить на том участке,
где почти сразу за косой начинались
обрывы. По каким-то причудливым физическим
законам мощные волны выдолбили обширные
впадины в глине, «комнаты» как мы их
называли. В центре каждой «комнаты»
собиралась небольшая кучка всевозможного
мусора, который море с отвращением
выплюнуло на берег. Нам нравилось рыться
в этом мусоре — он казался таким чистым,
тщательно вымытый и отполированный
соленой водой. Полиэтиленовые пакеты,
слава Богу, были еще редкостью в то
время, и они не портили наше удовольствие
своим мерзким вездесущим присутствием.
Насколько
я помню свой последний поход - в том году
мы не обнаружили никаких «комнат» на
моем любимом участке. Они исчезли также
неожиданно и непонятно как появились
когда-то. Позже дети мне рассказывали,
что эти странные полукруглые впадины
в глине появились опять, но никогда они
уже не были такими глубокими и не
напоминали так сильно просторные залы,
как в те годы, когда мы все вместе
исследовали их одну за другой, решая,
где же остановиться на ночь. На память
от них нам достался небольшой трофей —
разноцветный, совершенно целый, надувной
мяч, который дочка разыскала в одной из
мусорных кучек. Она даже придумала для
него странное имя Дзум и брала его во
все походы на косу после этого.
Многие
годы после того как мы разошлись с мужем
он продолжал штурмовать косу с нашими
детьми и племянниками, скрупулезно
сжигая за собой весь мусор, а пищевые
остатки закапывая в песок, как это было
у нас принято. Конец этой своего рода
мании положили новоиспеченные нувориши,
бритоголовые ребята с грубыми лицами,
которые начали бороздить косу на своих
джипах, сразу разрушив ее хрупкую магию.
Несколько лет назад к моему радостному
удивлению коса и прилегающие к ней
территории были объявлены заповедником
со звучным названием «Тузловские
лиманы». «Ну, теперь держитесь!» - подумала
я о ребятах на джипах. И что же? Все эти
несколько лет директор заповедника
Иван Русев и его преданная команда
самотверженно борются с новыми хозяевами
жизни, не получая почти никакой поддержки
со стороны властей. Ну, это происходит,
к сожалению, сейчас, а тогда, более 20-ти
лет назад, кто бы мог подумать, что все
это так обернется?
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
(с)
Анна Шевченко
Комментариев нет:
Отправить комментарий