Пять любимых вещей моего детства
4. Платья
Я всегда была очень
чувствительна к различным сочетаниям
цветов. Наверное, поэтому с приходом
весны я так рвалась за город чтобы
охватить жадным взглядом степное
разнотравье и ярко-зеленеющие пшеничные
поля. И наверное, поэтому я так радовалась,
когда моя тетя приносила мне с работы
пестрый комок разноцветных лоскутков.
Тетя работала фрезеровщицей на
машино-строительном заводе, где ей
приходилось часами выстаивать у гудящего
станка, обтачивая детали для будущих
машин. Это была тяжелая мужская работа,
зато она и оплачивалась лучше других.
Обрезками ткани рабочие обычно вытирали
руки от смазки и, как только они получали
новую партию, тетя усердно рылась в
большой разноцветной куче, отбирая для
меня самые красивые и яркие кусочки.
Помню с каким удовольствием я перебирала
потом эти лоскутки, решая из чего же я
сошью платья для своих кукол.
Платья — вот это и есть то самое
слово. Каждая девочка, начинающая
осознавать свой пол, обожала их. А идеалом
женственности была юная красавица
принцесса в чудесном платье с длинной
широкой юбкой с оборками, с локонами
мягко спадающими на плечи и маленькой
золотой короной на голове. С каким
упоением я рисовала этих принцесс, одну
за другой, сидя на корточках на проезжей
части дороги с кусочком мела, зажатым
в руке! Вообщем-то я не очень рисковала.
Мы жили на краю города, и машины по нашим
дорогам проносились нечасто. Время от
времени я все же вскидывалась, чтобы
успеть отскочить, если наш поселковый
автобус или заблудший автомобиль
вынырнут из-за поворота.
Рисовала я довольно хорошо, и
подружки наперебой просили меня
нарисовать для них бумажных кукол в
купальных костюмах. Аккуратно вырезать
такую красавицу из альбомного листа
было не так уж просто. Зато как увлеченно
мы потом рисовали для них одежду. В
отличие от магазинных кукол у наших
бумажных девушек были двойные платья.
Но это имело и свои минусы — от
многочисленных примерок у несчастных
красавиц в конце концов отрывалась
голова. Все же я нашла выход и начала
укреплять их шеи полоской плотной
бумаги. Но, конечно, настоящие платья
будоражили нас намного сильнее бумажных.
В какое ревнивое возбуждение мы все
приходили, когда одна из нас появлялась
в новом красивом платье! Обычно мы
довольно сдержанно его хвалили и потом
старались изо всех сил чтобы подружка
не заметила наших завистливых взглядов,
бросаемых исподтишка.
Наши магазины в то время были
забиты одеждой отвратительного качества.
Так что неудивительно, что многие наши
женщины сами шили себе платья или
заказывали их у знакомых портних.
Обращаться в государственные ателье
без знакомства не стоило, т. к. результат
мог оказаться еще хуже, чем если бы ты
купила свой убогий наряд в магазине.
Моя мама тоже предпочитала сама шить
наши платья, но у нее никогда не хватало
терпения, а может быть и времени, чтобы
сделать свою работу аккуратно. Те же
огрехи, что обнаруживались во время
примерки, она обычно отказывалась
исправлять. А может быть это было не в
ее силах, кто знает? Все же я помню
несколько маминых нарядов, которые были
почти безупречны. Моим любимым было
голубое ситцевое платье в белый горошек
разного размера. Как весело я кружилась,
выйдя в нем на улицу в первый раз,
демонстрируя восхищенным подружкам
юбку-клеш. С энтузиазмом они начали
вертеться влед за мной, и у нас тут же
пошла оживленная дискуссия о том, какую
форму принимают наши юбки при вращении.
Именно с маминым шитьем у меня
связано еше одно болезненное воспоминание.
Как-то зимой она сшила мне летнее платье
из белого, слегка поблескивающего
штапеля. Погода была холодная, конечно,
и после примерки она сразу же его
спрятала. Но я умоляла ее позволить мне
надеть это платье снова, чтобы походить
в нем немного из комнаты в комнату. Мама
потребовала, чтобы я отстала немедленно,
иначе она уничтожит мое новое платье.
Конечно же, я ей не поверила. История с
выброшенным мороженым похоже ничему
меня не научила, и это привело меня к
неизбежному концу: в порыве гнева мама
схватила ножницы и изрезала мое чудесное
новое платье на мелкие кусочки. Слава
Богу, я почти не помню своих ощущений
после этого — осталось только смутное
воспоминание оцепенения и неверия, что
кто-то может так поступить.
После
таких столкновений мне не кажется
странным, что в раннем детстве я любила
свою тетю больше, чем маму. Но время шло
- я, наконец, пошла в школу и увлеклась
чтением. Моя тетя была очень доброй и
любящей, но неожиданно для себя я открыла,
что ее совершенно не интересовали
звезды, Луна и другие планеты. Более
того, она верила, что все звезды были
планетами и светились потому, что
отражали солнечный свет. Напрасно я
пыталась ей доказать, что большинство
звезд — это такие же огненные шары как
наше Солнце. Когда я спрашивала: «Как
же Солнце может освещать все эти звезды,
если они так далеко?», тетя, переходя на
украинский, упрямо твердила: «А
воно всюди вспіває». Я
была ужасно разочарована: и в ней, и в
моей способности что-либо кому-нибудь
объяснить.
Моя мама, в отличие от тети, могла
понять такие вещи и слушала мои рассказы
очень внимательно. Каждый день, возвращаясь
из школы, я усаживалась рядом с ней и,
пока она готовила обед на нашем стареньком
закопченном керогазе, в течение часа
или двух рассказывала ей как прошли
уроки, а также о Солнце, планетах, далеких
звездах и других захватывающих вещах,
о которых я узнала из книг. Мама слушала
меня с неослабевающим интересом,
периодически вставляя остроумные
замечания. Мы, действительно, стали
очень близки в то время, понимая друг
друга, казалось с полуслова. И это ей я
рассказывала по секрету о мальчике, в
которого была влюблена. Наши отношения
испортились снова, и на этот раз
безвозвратно, только когда я встретила
своего будущего мужа. Мама так и не
смогла простить мне моего замужества.
Но это была уже другая история, из другой
взрослой жизни.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
Комментариев нет:
Отправить комментарий