МАГИЯ
СТАРЫХ ФОТОГРАФИЙ
Часть
3
Зоопарк
в Аскании-Нова был, несомненно, намного
лучше нашего Одесского: много маленьких
прудиков для птиц, а вольеры и загоны
для животных – намного обширнее. Хотя,
конечно, для копытных никакого загона
не может быть достаточно, как заметил
кто-то из нашей группы. Но нам тут же
сообщили, что имеется огромный участок
в 250 га, где те же копытные содержатся в
почти естественных условиях.
Больше
всего меня восхитили павлины, свободно
разгуливающие по дорожкам зоопарка. Мы
попытались погладить одного наименее
пугливого, но он отступал каждый раз,
когда кто-то из нас протягивал руку. И
как забавно павлины, распустившие хвост,
начинали вращаться вокруг своей оси,
величаво представляя главное свое
украшение всеобщему обозрению. Довольно
таки душераздирающие крики павлинов
доносились даже до нашей гостиницы. Но
это мне нравилось тоже, как и рассказ
нашего экскурсовода о том, что кто-то
известный сказал о павлинах: «У них
походка вора и крик дьявола».
А
как меня поразили африканские страусы,
огромные, больше двух метров ростом, и
луп-луп на нас своими глазищами из-за
ограды. Все умиляло меня тогда. И рассказ
экскурсовода о том, почему у страусов
самец черный, а самка серая. Это потому,
что он высиживает яйца ночью, а она -
днем. А на большой пруд в центре зоопарка
прилетали гнездиться птицы со всей
округи.
Было,
правда, и грустное зрелище: бизон
полулежал, поджав под себя ноги, а верблюд
стоял в углу своего загона, и шерсть
слезала с него клочьями. Экскурсовод
сказала – они болеют. Зебра, зато
порадовала – она стояла, прислонившись
боком к сетчатому забору своего обширного
загона. Мы остановились и, просовывая
руки через сетку, долго и с энтузиазмом
гладили ее крутой полосатый бок, а она
одобрительно помахивала хвостом.
На
следующий день с утра у нас было
запланировано «сафари». Я не совсем
понимала, что это означало, но все же
надеялась, что стрелять нам ни в кого
не придется. Мы прошли по выложенной
плиткой дорожке, обсаженной кипарисами
с одной стороны, и поднялись на небольшой
холм, откуда открывалась чудесная
панорама парка со всеми его лужайками,
холмами и цветущими кустами во всем их
майском великолепии. Две машины ожидали
нас внизу: одна крытая «Газель» и другая
– пикап с открытым верхом. Удивительно
как люди сразу разделились на две группы:
одним непременно хотелось ехать в
закрытом пространстве «Газели», а другим
– чтобы ветер обдувал их со всех сторон.
Тамарин муж и старший сын выбрали
«Газель», а Юра и мы с Тамарой, получив
бинокли, тут же бросились к открытому
кузову пикапа. Усевшись, мы поплотнее
застегнули наши ветровки, а Тамара
повязала голову шелковым платком. Пикап
тронулся не сразу потому, что в нашей
машине захотело ехать на два человека
больше, чем полагалось. Все сидели,
вцепившись в сиденья, и никто не хотел
вылезать, но потом одной молодой паре
пришлось таки перебраться в душную
«Газель». Эта машина ехала впереди, и в
салоне у них играло радио. Зато мы
прокатились с ветерком, и пыли было
мало, хотя нас ею пугали те, кто предпочел
другую машину. Тем, кто не надел ветровки
с капюшоном было холодно – одна девушка
не выдержала и перебралась в «Газель».
А вот симпатичная загорелая женщина в
футболке сидела, как ни в чем не бывало,
и улыбалась. Она выразила мои мысли,
сказав, что немного разочарована, так
как сетки, разгораживающие дикую степь,
портят всю картину. Но, в общем-то,
издалека сетки были почти незаметны. И
как бы иначе егеря перегоняли животных
из одного участка степи в другой, мешая
им вредить друг другу, а некоторых, особо
нежных, загоняли на зиму в стойла? Времена
настоящих диких степей давно прошли.
Цель биосферного заповедника – сохранить
генофонд животных, который все сокращается
из-за того, что биологический вид homo
sapiens продолжает увеличивать
свою популяцию, вытесняя всех остальных.
Особенно ярко отношение
современного человека к Природе
продемонстрировал эпизод с лисенком.
Вдруг наш пикап резко затормозил, хотя
в обозримом пространстве не просматривалось
никаких стад бизонов, лошадей Пржевальского
и прочих копытных. Сказали, что в траве
спрятался лисенок. Пятеро из нас: я,
загорелая женщина в футболке и трое
парней с фотоаппаратами вылезли из
машины. Лисенок лежал, притаившись в
траве на животе, уткнувшись носиком в
землю. Пятеро представителей homo
sapiens окружили несчастное
животное и самые смелые, включая женщину
в футболке, начали осторожно раздвигать
траву, держа свои руки в сантиметрах 10
от животного. Три фотоаппарата нацелились
на боящуюся пошевелиться жертву и
сделали не менее десяти снимков. Я не
рискнула раздвигать траву, а вдруг
лисенок бешеный и укусит? Но все обошлось,
и Юра сделал три снимка моим фотоаппаратом.
Много позже мне вдруг пришла в голову
мысль: может быть лисенок вовсе не
притворялся мертвым, как казалось, а
напротив ожидал, что мы оставим ему
что-нибудь вкусненькое за его готовность
фотографироваться? Вот так оно чаще
всего и происходит – мы просто не
понимаем, что же на самом деле происходит
в дикой Природе.
На
следующий день после нашего возвращения
в Одессу я отнесла пленку в фотоателье
и с нетерпением ожидала, когда будут
готовы снимки, а позже с благоговением
расположила их в хронологической
последовательности в своем альбоме. Я
видела, что фотографии не отражают всей
красоты огромного дендропарка, но когда
я их просматривала, мне казалось, будто
я переживаю нашу поездку снова и то, что
не сумел ухватить фотоаппарат, дорисовывало
мое воображение.
Тамара
рассказывала мне по телефону, что в
первый понедельник после нашей экскурсии
все ее коллеги пришли на работу с сияющими
улыбками на лицах. Я обычно не могу
улыбаться, когда меня фотографируют,
но почти на всех фотографиях, привезенных
из этой поездки у меня на лице тоже
счастливая улыбка. А вот у Тамары на
большей части снимков какой-то потерянный
грустный взгляд. У меня было сильное
подозрение, что ее муж приложил к этому
руку. Он был все такой же, как во времена
нашей студенческой молодости: любитель
побалагурить и язвительно пошутить.
Когда мы прибыли в гостиницу, я слышала,
как он отчитывал Тамару за что-то за
моей спиной. Но все на что меня хватило,
после утомительной дороги – это сказать
ей потом что-то вроде: «Не бери в голову
– ты же знаешь этих мужиков». И в глубине
души я порадовалась, что мои дети
отказались ехать. А как их отказ расстроил
меня вначале! Но потом я вдруг почувствовала,
что все к лучшему – я снова могла ощутить
себя молодой и свободной отдаться
целиком окружающей меня экзотике,
отвлечься на время от своих проблем и,
надо признать, от душевных переживаний
моей подруги тоже. Вот почему я так
непринужденно улыбаюсь в объектив
фотоаппарата: и когда сижу на суховатой
траве в степи с биноклем в руке, и в парке
среди цветущей травы на фоне пышно
разросшихся желто-зеленых кустов, и
когда стою на вершине холма, раскинув
руки как птица. Это была Юркина идея,
чтобы я сделала вид, будто собираюсь
взлететь. Он сказал - все так фотографируются,
когда они на вершине холма.
Комментариев нет:
Отправить комментарий